2. Основы системы управления рисками в чс

2.1. История проблемы управления рисками

Казалось бы, люди создавали особую, искусственную среду обитания — техносферу — именно для того, чтоб повысить свою безопасность. Защищаясь от непогоды — строили дома и шили одежду, защищаясь от голода — развивали сельское хозяйство, расширяли производство удобрений и комбайнов, защищаясь от болезней — искали новые лекарства и методы лечения. В результате средняя продолжительность жизни в Европе, составлявшая в медном, бронзовом и железном веках около 30 лет, к XIX веку возросла до 35—40 лет, а в нашем достигла 75. Но, увы, у техносферы есть собственные законы развития, действие которых иногда приводит к неожиданным результатам.

В последнее время ради улучшения экономических показателей производства растет мощность промышленных установок. Усложняются сами технологии, работа оборудования все больше зависит от правильности действий персонала, управляющего им. Объекты, расположенные в одном регионе, объединяются сетью коммуникаций в единую технологическую систему, так что их влияние друг на друга становится сильней и разнообразней. Растет и плотность населения в индустриальных районах. Все это увеличивает риск и масштаб аварий. Техносфера, созданная для защиты человека от внешних опасностей, сама становится источником опасности, и нужно принимать меры, чтобы защититься от нее.

Одна из важнейших мер — анализ уже случившихся аварий. Между крупными авариями в самых разных отраслях можно заметить явное сходство. Обычно аварии предшествует накопление дефектов в оборудовании или отклонение от нормального хода процессов. Эта фаза может длиться минуты, сутки или даже годы. Сами по себе дефекты или отклонения еще не приводят к аварии, но готовят почву для нее. Операторы, как правило, не замечают этой фазы из-за невнимания к регламенту или недостатка информации о работе объекта, так что у них не возникает чувства опасности. На следующей фазе происходит неожиданное и редкое событие, которое существенно меняет ситуацию. Операторы пытаются восстановить нормальный ход технологического процесса, но, не обладая полной информацией, зачастую только усугубляют развитие аварии. Наконец, на последней фазе еще одно неожиданное событие — иногда совсем незначительное — играет роль толчка, после которого техническая система перестает подчиняться людям, и происходит катастрофа.

Читая в газетах о разных авариях, видишь, что они имеют общие причины: ошибки в проектах, неправильные решения о месте постройки объектов и режиме их эксплуатации, недооценка подготовки персонала, невнимание к старению оборудования, ведомственные барьеры, мешающие анализу причин аварий, халатность, беспечность, надежда на "авось". Безусловно, аварии нужно изучать. Очень часто бациллы человеческих ошибок спрятаны в конструктивных особенностях оборудования. Одна из них — недостаток информации о работе объекта. Другая, не менее распространенная — избыточная информация, которую оператор не может переработать. В таком случае он бессознательно отбрасывает какую-то ее часть, но именно она может оказаться самой важной. В результате оператор строит неверный сценарий аварии и предпринимает неадекватные действия. Особенно часто это случается на ранних стадиях аварии. Вот почему, например, системы безопасности ядерных реакторов проектируют так, чтобы в первые моменты после нештатных событий они действовали автоматически и не подчинялись командам человека.

Однако один только анализ случившихся аварий не решит проблемы. В основе почти всех крупных катастроф лежит совпадение ряда очень маловероятных событий плюс ошибки человека, и это вносит большую неопределенность в любой анализ или прогноз. В сложной ситуации человеческие действия, как правило, имеют нестатистический непредсказуемый характер, так что прошлая ошибка оператора может ничего не говорить о будущей. Поэтому нужно разрабатывать совокупность специальных мер, не позволяющих аварии развиться до масштаба крупной.

Когда на смену примитивным станкам, приводимым в движение человеческими мускулами, пришли мощные агрегаты, небрежное обращение с которыми стало грозить работающему серьезной травмой, возникла техника безопасности — свод простых и эффективных эмпирических правил. Сегодня оператор имеет дело со сложнейшими промышленными комплексами, и простых эмпирических правил уже недостаточно. По этому на смену техники безопасности пришла теория надежности. Эта теория позволяет предсказывать, как долго проработает определенный узел, но ничего не говорит о том, что лучше предпринять в случае его отказа. В связи с этим эта теория должна смениться теорией безопасности, а иначе говоря теорией риска. Эта теория должна не только предсказывать как долго проработает интересующий узел, но и подсказать, как будут развиваться события, в случае той или иной аварии, как действовать, чтобы предельно уменьшить ее последствия. Это и отличает будущую теорию безопасности — или иначе, теорию риска — от самой близкой ее предшественницы, теории надежности.

Впрочем, теория надежности для сложных систем в чем-то приближается к теории безопасности. Ведь такие системы состоят из многих элементов и работа системы как целого по-разному зависит от работы каждого элемента: отказ одного почти ни на что не влияет, а отказ другого может быть критическим. Здесь приходится не только рассчитывать ресурс элемента, но и анализировать, как станут развиваться события после его отказа. И все же разница сохраняется. Теория надежности имеет дело с системами, для которых можно рассмотреть все цепочки событий, а теория безопасности с системами настолько сложными, что все варианты перебрать невозможно, и необходимо предотвратить только те, которые приводят к тяжелым авариям. В СССР такие работы активно велись в связи с созданием космических кораблей. Для космического корабля специалисты по безопасности точно определяют, сколько систем первого рода может выйти из строя за полет, а корабль может выжить. А системы второго рода ни в коем случае не должны отказать, так как катастрофа неизбежна. Поэтому специалисты по теории риска вынуждены дублировать их или принимать иные меры. Это серьезная наука, особая область исследований — и экспериментальных, и теоретических, и статистических, — которая у нас только-только начинает развиваться.

Однако есть более важное и глубокое отличие теории риска от ее предшественниц. Раньше считали так: если создаётся новая установка, ее нужно сделать абсолютно безопасной, чтобы на ней никогда не произошла авария. Техника безопасности как раз и ставит своей целью не допустить никаких аварий. Казалось бы, очень гуманный подход. Но к чему он приводит? Поскольку все установки абсолютно безопасны, никто не изучает, почему и как авария может произойти. Но ведь ничего нельзя сделать абсолютно надежным, и когда авария все-таки происходит, вы оказываетесь просто не готовыми к ней. На самом деле вы должны знать вероятность аварии. И если докажете, что эта вероятность крайне мала, то имеете право заявить: с такой установкой можно работать.

Концепция "абсолютной безопасности" до недавнего времени была фундаментом, на котором во всех странах строились нормативы безопасности. Для предотвращения аварий: внедрялись дополнительные технические устройства — инженерные системы безопасности; принимались организационные меры, обеспечивающие высокий уровень дисциплины, строгий регламент работы и тому подобное. Считалось, что такой инженерный, детерминистский подход позволяет исключить любую опасность для населения и окружающей среды.

В недалеком историческом прошлом этот подход был оправдан, однако сегодня из-за беспрецедентного усложнения производств и появления принципиально новых технологий концепция "абсолютной безопасности" стала неадекватна внутренним законам техносферы. Эти законы имеют вероятностный характер и нулевая вероятность аварии достигается лишь в системах лишенных запасенной энергии, химически и биологически активных компонентов. На остальных же объектах (а таких большинство) аварии все равно возможны, их не исключат даже самые дорогостоящие инженерные меры. Можно говорить о снижении риска аварий, но нельзя забывать о том, сколько за это придется заплатить. Ресурсы любого общества ограничены, и если мы вкладываем неоправданно много средств в технические системы предотвращения аварии, то вынуждены урезать финансирование социальных программ - строить меньше квартир, стадионов, больниц, школ. Весьма вероятно, что в итоге, даже с учетом уменьшившегося риска аварий, мы сократим среднюю продолжительность жизни человека и снизим ее качество.

Кстати, затраты на снижение риска аварий распределяются у нас далеко не лучшим образом. Их можно вкладывать в технические системы безопасности, в подготовку обслуживающего персонала, в совершенствование управления рисками и организацию управления предприятием при ликвидации последствий свершившихся ЧС. В первых двух случаях средства расходуются на снижение вероятности аварии, в третьем и четвертом — на уменьшение ее масштабов. Мы всегда занимались первым и вторым, забывая про последние. Но анализ эффективности капиталовложений показывает, что во многих случаях можно сильней снизить риск для населения и материальные потери, если больше внимания уделять вопросам управления, чем техническим системам и подготовке персонала, которые все равно абсолютных гарантий не дают.

На четвертом курсе Вы изучали вопросы оценки потенциальной опасности объектов экономики. Там рассматривались виды рисков – приемлемый, допустимый и неприемлемый. К сожалению, у нас в стране концепция приемлемого pиcка имеет много противников. Они считают ее аморальной — дескать, эта концепция дает конструктору право заранее планировать на объектах аварии с вероятностью ниже приемлемой. Но куда аморальнее вводить себя и других в заблуждение упованиями на недостижимую "абсолютную безопасность". Конечно, недопустимо намеренно оставлять даже самый малый риск для людей, если есть простые средства его избежать. Но нельзя получить все сразу, и приходится выбирать приоритеты. Концепция приемлемого риска и позволяет делать это с открытыми глазами.

Если на уровень безопасности влияют не только технические, но и экономические или социальные решения, принимаемые обществом, открывается возможность сравнивать все варианты действий по общему критерию — снижению риска. Но стоит ли рассчитывать на создание универсальной теории, способной находить оптимальный путь общественного развития, который обеспечивает минимальный риск? В определенной степени, да.

Зависимость риска от экономической стратегии носит статистический, усредненный характер. С ее помощью можно принимать решения для общества в целом, но такие решения не обязательно совпадут с целями и желаниями конкретных людей. Например, кто-то согласен мириться с повышенным техническим риском, если это обеспечивает высокий уровень жизни, а кто-то хочет жить без машины и видеомагнитофона, но чтобы рядом с его домом не стояло опасных предприятий. Нельзя принимать решения за всех. Вот почему нужно исходить не из минимального риска (нижней точки суммарной кривой), а из некоторого максимального допустимого уровня, расположенного чуть выше. В промежутке между этими двумя значениями и лежит область, в которой у человека остается свобода выбора.

Каждый выбор, сделанный обществом, действительно влияет на уровень безопасности его членов. Но это не значит, что можно написать систему уравнений, пусть даже очень сложную, решение которой определит идеальный путь развития. И дело не только в ограниченности наших знаний — в человеческих желаниях много субъективного, "невычисляемого". Скажем, при эксплуатации АЭС люди требуют значительно большей степени безопасности, чем при использовании автомобильного транспорта. И это объясняется в первую очередь не неосведомленностью населения о реальных уровнях риска, как иногда утверждают, а психологическими особенностями восприятия риска разного рода. Конечно, такое восприятие может меняться, но его нельзя быстро корректировать по желанию физиков, химиков или инженеров. Тем более нельзя его игнорировать. Можно только пытаться влиять на него, если делать это очень осторожно и умело с социально-психологической точки зрения.

Сложные проблемы возникают и при измерении риска. Эта цель может прогнозироваться с использованием нескольких методов (подходов). Все методы подробно рассмотрим в разделе «Анализ риска». Здесь же кратко остановимся на четырех методах.

Первый — инженерный. Он опирается на статистику поломок и аварий, на вероятностный анализ безопасности (ВАБ): построение и расчет так называемых деревьев отказов и деревьев событий. С помощью первых предсказывают, во что может развиться тот или иной отказ техники, а деревья событий, наоборот, помогают проследить все причины, которые способны вызвать какое-то нежелательное явление. Когда деревья построены, рассчитывается вероятность, реализации каждого из сценариев (каждой вет­ви), а затем — общая вероятность аварии на объекте.

Второй, модельный, — построение моделей воздействия вредных факторов на человека и окружающую среду. Эти модели могут описывать как последствия обычной работы предприятий, так и ущерб от аварий на них.

Первые два метода основаны на расчетах, однако для таких расчетов далеко не всегда хватает надежных исходных данных. И тогда настает очередь третьего метода — экспертного: вероятности различных событий, связи между ними и последствия аварий определяют не вычислениями, а опросом опытных экспертов. Наконец, в рамках четвертого метода — социологического — исследуется отношение населения к разным видам риска, например, с помощью социологических опросов.

В таком выборе должны участвовать не только технические эксперты. Совместное рассмотрение проблемы представителями всех заинтересованных групп, открытое обсуждение достоинств и недостатков новых объектов, понятное неспециалисту обоснование оценок риска помогут выработать общее, согласованное решение. Только так можно избежать случаев, когда крупное предприятие уже построено, а население препятствует его пуску.

Особенно важно учесть мнения разных групп населения, поскольку они могут сильно различаться между собой. В Швеции после референдума о судьбе атомной энергетики психологи и социологи провели специальный опрос. Кроме вопроса о том, как человек голосовал на референдуме, в анкету включили множество других, чтобы определить его психологическую конституцию — например, об отношении к сексуальной революции, различным техническим, социальным или политическим новшествам. И оказалось, что между ответами на разные вопросы есть сильная корреляция. Те, кто не приемлют атомной энергетики, негативно относятся и ко многим другим новшествам. Те же, кто против атомной энергетики не возражают, спокойно принимают и остальные виды риска, от технического до социального. В обществе существуют самые разные типы людей и интересы каждого должны приниматься во внимание. В Швеции не только определены главные из этих типов, но и оценена их численность. А мы даже в среднем не знаем отношения наших людей к риску.

Субъективное восприятие риска неспециалистом — очень интересный и сложный вопрос. У экспертов представление о риске от какой-либо технологии однозначно связано со смертностью от нее, у населения же такой связи нет. Яркий пример: при опросе о степени риска различных технологий население США поставило атомную энергетику на первое место, хотя смертность от нее по оценкам тех же людей стояла на одном из последних мест. Как показали ис­следования, на субъективное восприятие риска влияет множество факторов, главными из которых являлись:

Значимость последствий. При оценке риска важную роль играет то, какие потребности человека будут удовлетворены с помощью данной технологии в случае благоприятного исхода и чем грозит ему неблагоприятный исход.

Распределение угрозы по времени. Люди относятся терпимее к частым мелким авариям, чем к редким катастрофам с большим числом жертв, даже если суммарные потери в первом случае намного больше, чем во втором.

Контролируемость. Человек готов идти на большую степень риска в ситуации, когда он может предпринять какие-то меры для предотвращения негативных последствий, когда многое зависит от его личных действий, а не только от стечения внешних обстоятельств.

Добровольность. Люди могут примириться с риском в тысячу раз большим, если он принят ими добровольно, а не навязан извне.

Новизна. Общество проявляет большую терпимость к старым, хорошо известным технологиям, чем к новым, о которых оно мало что знает.

Все эти и многие другие особенности человеческой психологии нужно учитывать, принимая решения, касающиеся риска.

Решения нужно принимать, исходя из ситуации в конкретном регионе: находящиеся рядом объекты могут влиять друг на друга, создавая дополнительный риск. Например, неразумно располагать атомную электростанцию поблизости от тепловой: вокруг АЭС заметно повышается влажность воздуха, а в выбросах ТЭС присутствует окись серы, при взаимодействии которой с парами воды образуется серная кислота. Иными словами, расположенные рядом АЭС и ТЭС — источник кислотных дождей. У нас же это зачастую не учитывается.

Пример взаимного влияния разных источников риска — катастрофа в Башкирии в 1989 году, когда при взрыве газа, вытекшего из продуктопровода, пострадали пассажиры двух встречных поездов. Вообще, авария на одном предприятии может вызвать аварию на соседнем, а та, в свою очередь, станет причиной еще одной — реализуется так называемый "эффект домино". Поэтому решения о снижении риска можно принимать только для всего комплекса объектов, расположенных в регионе. В частности, так сейчас анализируют ситуации в поселке Сосновый Бор под Санкт-Петербургом, где находится Ленинградская АЭС и ряд других потенциально опасных промышленных объектов.

Вполне естественно, что крупные аварии — взрывы, пожары, столкновения поездов — привлекают внимание общественности. Но нужно понимать, что их вклад в общий риск не так велик, как вклад "нормальной" работы многих предприятий: мелких утечек вредных веществ, вызывающих загрязнения воздуха, почвы и воды. В стране есть десятки городов, в которых количество онкологических заболеваний превышает среднее во много раз. Поэтому следует заниматься не только предотвращением аварий, но и совершенствованием технологий с экологической точки зрения.